Неточные совпадения
И самым большим моим грехом, вероятно, было то, что я не хотел просветленно нести тяготу этой
обыденности, то есть «
мира», и не достиг
в этом мудрости.
Чтобы жить достойно и не быть приниженным и раздавленным мировой необходимостью, социальной
обыденностью, необходимо
в творческом подъеме выйти из имманентного круга «действительности», необходимо вызвать образ, вообразить иной
мир, новый по сравнению с этой мировой действительностью (новое небо и новую землю).
Но жизнь
мира, жизнь человека
в значительной своей части это
обыденность, то, что Гейдеггер называет das Man.
Это очень богатый
мир,
мир, непохожий на
обыденность, и
в нем преодолеваются границы времени и пространства.
Творчество было для меня погружением
в особый, иной
мир,
мир свободный от тяжести, от власти ненавистной
обыденности.
Чувство жизни, о котором я говорю, я определяю как чуждость
мира, неприятие мировой данности, неслиянность, неукорененность
в земле, как любят говорить, болезненное отвращение к
обыденности.
Существует рабство человека у пола и рабство человека у семьи; и то и другое рабство есть порождения объективации, объективации пола и объективации любви
в мире социальной
обыденности.
Любовь, любовь персоналистическая, обращенная к личному бессмертию, не вмещается
в обыденности объективированного
мира, она им извергается и этим становится на границу смерти, понимая смерть
в более широком смысле, чем смерть физическая.
Личность не может примириться с
обыденностью объектного
мира,
в который она ввержена.
В мире объективации,
в мире социальной
обыденности неизбежной оказывается организация пола
в социальном институте семьи, формы которой, конечно, не вечны, могут очень меняться и очень зависят от экономического строя общества.
Пол ужасен
в царстве
обыденности, он ужасен
в буржуазном
мире и связан с властью денег над человеческой жизнью.
Свобода духа есть ценность верховная, но она не обладает верховной силой
в мире социальной
обыденности.
Но
в мире социальной
обыденности,
в мире греховном ценность низшая приобретает наибольшую силу, ценность же высшая наименьшую.
Социальная
обыденность пытается ослабить эту связь любви со смертью, она хочет обезопасить любовь
в мире и устроить ее.
В социальной
обыденности нашего греховного
мира государство, его сила и слава, может оказываться сверхличной ценностью, вдохновляющей личность на подвиги.
В падшем греховном
мире царит das Man,
обыденность, принуждающая человека социальность.
Труд как проклятие, как добывание хлеба насущного
в поте лица есть основная причина образования
в мире социальной
обыденности, подавляющей личность и лишающей ее свободы и оригинальности нравственных суждений.
Но настоящая любовь есть редкий цветок
в нашем
мире и не принадлежит
обыденности.
Розанов, которого нужно признать величайшим критиком христианского лицемерия
в отношении к полу, верно говорит, что
в христианском
мире, т. е.
в мире христианской социальной
обыденности, охраняется не брак, не семья, не содержание, не реальность, а форма, обряд бракосочетания, закон.
Личность может переживать труд как свое призвание
в мире, может претворять труд
в творчество, т. е. выявлять истинное онтологическое ядро труда, лежащее глубже той социальной
обыденности, которая превращает творчество
в принудительный труд.
В мире греховном личность частью своего существа обречена жить
в социальной
обыденности,
в которой она не только насилуется, но и охраняется законом и правом.
Собственность, как отношение человеческой личности к материальному, вещному
миру, всегда связана с социальной
обыденностью и может превратиться
в орудие порабощения человеческой личности.
Труд создает социальную
обыденность в условиях греховного
мира, но он связан с истоками жизни, и смысл его лежит за пределами социальной
обыденности.
Дух есть качество, стоящее вне всякой утилитарности, заражающей жизнь
мира, вне употребления средств, не похожих на цели, вне внешних достижений и реализации, вне орудий, которыми пользуется «
мир»
в борьбе, вне «общественного мнения», вне социальной
обыденности.